Всю ночь на улице мело,
И за окном белым-бело,
И толще справочника
Свежий календарь.
И дворник, маленький таджик,
С лопатой по двору кружит
На языке Хайяма
Матеря январь.

Забыты праздники давно,
Как прошлогоднее кино,
Сюжет которого
Не вспомнить никому.
А я несу тебе цветы,
Чтобы скорей узнала ты
О том, что мне пока
Известно одному.

Я знаю точно, растает лёд,
В тиши полночной
Иволга запоёт.
И рыжею девчонкой,
Тёплою ото сна,
В озябший мир придёт Весна.

Прогноз погоды – снегопад,
В заторах улицы стоят,
Машины, как сугробы
С выхлопной трубой.
И из приёмников-FM
Непобедимый «Bonny M»
Поёт, как на Багамах
Плещется прибой.

Народ торопится, скользит,
Теряя варежки в грязи,
Ко входу в недра
Всепогодного метро.
И я с цветами под пальто,
Спешу сказать тебе про то,
Что вопреки прогнозам метеобюро…

Я знаю точно, растает лёд,
В тиши полночной
Иволга запоёт.
И рыжею девчонкой,
Тёплою ото сна,
В озябший мир придёт Весна.

К палатке с надписью «Табак»
Какой-то уличный остряк,
Приклеил объявленье «Лыжи на прокат».
Но шутки гражданам не в кайф,
Поскольку в их привычный драйв
Так неожиданно вмешался снегопад.

Пенсионеры и врачи,
Негоцианты и ткачи
В стихийном бедствии
Теперь одна семья.
И только бойкий карапуз,
Похожий на большой арбуз,
Сидит на санках, улыбаясь,
Как и я…

Он знает точно, растает лёд,
В тиши полночной
Иволга запоёт.
И рыжею девчонкой,
Тёплою ото сна,
В озябший мир придёт Весна.
Мы знаем точно, растает лёд,
В тиши полночной
Иволга запоёт.
И рыжею девчонкой,
Тёплою ото сна,
В озябший мир придёт Весна.
В озябший мир придёт Весна.
В озябший мир придёт Весна.

Трофим

Я вас люблю...

Я вас люблю... что делать — виноват!
Я в тридцать лет так глупо сердцем молод,
Что каждый ваш случайный, беглый взгляд
Меня порой кидает в жар и холод...
И в этом вы должны меня простить,
Тем более, что запретить любить
Не может власть на свете никакая;
Тем более, что, мучась и пылая,
Ни слова я не смею вам сказать
И принужден молчать, молчать, молчать!..

Я знаю сам, что были бы преступны
Признанья или смысла лишены:
Затем, что для меня вы недоступны,
Как недоступен рай для сатаны.
Цепями неразрывными окован,
Не смею я, когда порой, взволнован,
Измучен весь, к вам робко подхожу
И подаю вам руку на прощанье,
Сказать простое слово: до свиданья!
Иль, говоря,— на вас я не гляжу.

К чему они, к чему свиданья эти?
Бессонницы — расплата мне за них!
А между тем, как зверь, попавший в сети,
Я тщетно злюсь на крепость уз своих.
Я к ним привык, к мучительным свиданьям...
Я опиум готов, как турок, пить,
Чтоб муку их в душе своей продлить,
Чтоб дольше жить живым воспоминаньем...
Чтоб грезить ночь и целый день бродить
В чаду мечты, под сладким обаяньем
Задумчиво опущенных очей!
Мне жизнь темна без света их лучей.

Да... я люблю вас... так глубоко, страстно,
Давно... И страсть безумную свою
От всех, от вас особенно таю.
От вас, ребенок чистый и прекрасный!
Не дай вам бог, дитя мое, узнать,
Как тяжело любить такой любовью,
Рыдать без слов, метаться, ощущать,
Что кровь свинцом расплавленным, не кровью,
Бежит по жилам, рваться, проклинать,
Терзаться ночи, дни считать тревожно,
Бояться встреч и ждать их, жадно ждать;
Беречься каждой мелочи ничтожной,
Дрожать за каждый шаг неосторожный,
Над пропастью бездонною стоять
И чувствовать, что надо погибать,
И знать, что бегство больше невозможно.

ГРИГОРЬЕВ Аполлон

Вдруг проснусь, а зеркала с проседью.
 

Помолюсь за упокой с вечера
Вдруг проснусь, а зеркала с проседью.
И терять мне будет вновь нечего
Это крылья так болят осенью

И зарубки на спине свежие
Не забыть бы мне покой севера
И тепло в его глазах бежевых
Запах ладана и вкус клевера

Занавешу зеркала саваном,
Накормлю худых ворон падалью.
Каждый раз учусь летать заново
Тело в небе, а душа – падает.

Саша Бес